- Details
- Category: Статьи современных авторов
- Hits: 2302
Новый Завет говорит о совершенно однозначной «гражданской позиции» христианина – это позиция гражданина Неба. «Мы не имеем здесь пребывающего града, но небесного взыскуем» (Евр. 13: 14). Я не хочу пускаться в подробное и детальное обсуждение христианского отношения к власти или политике. Это отдельный вопрос и не он является на сегодняшний день предметом распрей и разделений. Важно другое – христианам всегда было понятно, что их вера как-то должна влиять на их гражданскую позицию, а не наоборот.
На фоне последних медийных и общественных событий многие говорят о том, что в России две Церкви. Такое пишут не только критики Церкви, но и православные миряне и даже священники. В этой дискуссии порой звучит совершенно иное мировосприятие. Создается впечатление, что ее участники напротив готовы свою веру ставить в зависимость от своей гражданской позиции.
Выходит, что, по мнению участников интернет–дискуссии, общая Чаша объединяет нас в недостаточной степени и гораздо важнее этого тот факт, что мы «видим христианство очень по-разному», что мы «люди очень разных взглядов и убеждений». Если учесть, что дискуссия ведется в основном вокруг прошедших выборов и глупых хулиганских выходок, то ничего, кроме простого правила – «не мешай Божий дар с яичницей» — просто не приходит в голову. Сам собой вспоминается отрывок из «Писем Баламута» Клайва Льюиса. Старый бес Баламут, наставляя молодого искусителя, рассуждает абсолютно в тех же категориях:
«Один из великих наших союзников в нынешнее время – сама церковь. Пойми меня правильно. Я говорю не о той самой Церкви, которую мы видим объемлющей пространство и время, укорененной в вечности, грозной, как полки со знаменами. Это зрелище, признаюсь, способно устрашить самых смелых искусителей. Но, к счастью, та Церковь невидима для людей. Твой подопечный видит лишь недостроенное здание в псевдоготическом стиле на неприбранном строительном участке. Войдя же внутрь, он увидит местного бакалейщика с елейным выражением лица, а тот предложит ему лоснящуюся маленькую книжку, где записано содержание службы, которое никто толком не понимает... Когда он сядет на свое место и оглядится, он увидит как раз тех соседей, которых он избегал».
«Не Баламут – ли здесь поработал?», — с искренним удивлением думается мне, когда я читаю в интернет–дискуссии пафосное заявление: «зачем мне быть единым с тем, с кем я не хочу быть единым?» Ведь кажется, все уже сказано апостолом Павлом: «Бог Свою Любовь доказывает нам тем, что Христос умер за нас, когда мы были ещё грешниками» (Рим. 5:8). Христос захотел быть единым со мной, несмотря на все мое недостоинство, и если Он хочет быть единым и с другими членами Церкви, то это решать Ему, а не мне. Как писал все тот же Льюисовский Баламут: «Ты просто мешай ему думать: «Если я, такой, какой я есть, могу считать себя христианином, почему недостатки моих соседей по скамье доказывают, что их религия – просто лицемерие и привычка?»»
Нынешняя дискуссия заходит гораздо дальше. Уже не соседу – прихожанину, а всей Церкви ставится окончательный диагноз: «Две церкви. Одна из них истинная, вторая делает вид». Мы знаем, что в каком-то смысле это так. Церковь, конечно, одна, но она состоит с одной стороны, из невидимой – небесной и торжествующей, с другой стороны, из зримой – земной и воинствующей. Эта земная Церковь в каком-то смысле изо всех сил «делает вид», то есть стремится во всем походить и равняться на Церковь небесную. Только автор этой цитаты имеет ввиду другое. Ему кажется, что истинная Церковь от «не истинной» отличаются... по политическому признаку!
Самозваные эксперты из интернета уже говорят с парадоксальной самоуверенностью о разделении Церкви, как о свершившемся факте, и авторитетно рассуждают о его возможных последствиях: «У меня такое чувство, что скоро существующее разделение Церкви обретет-таки зримую форму. И я не уверен, что это плохо». Если бы речь шла о втором пришествии Господнем, когда истинная Церковь Христова очевидным образом обнаружит себя и восторжествует во всем мире, освободившись от всего наносного и временного, то я бы только добавил: «Уверен, что это хорошо – Ей, гряди Господи!» Только строгий и сердитый гражданин опять говорит о другом. Нас просто призывают к политическому расколу.
Ни вопросы веры, ни отношение ко Христу, ни учение о Церкви и сама Церковь не видятся чем-то принципиальным – об этом, на самом деле никто и не спорит. Как наивно замечает один из участников дискуссии: «Можно долго вздыхать об оскудении любви и падении нравов, но я немного о другом». Это «немного другое», это «принципиальное разделение», этот «ключевой» вопрос веры на поверку сводится к весьма примитивной проблеме. «Я удивляюсь, как это люди совершенно разных взглядов на добро и зло состоят в одной Церкви», — пишет рассерженный гражданин. — «Вот как вы можете быть в одной Церкви с Патриархом, агитирующим за Путина?»
Я могу предположить, что если задать этот вопрос самому Святейшему Патриарху, то ответ будет очень простым. Я очень сомневаюсь, что Его Святейшество хочет быть в «одной Церкви с Патриархом», я уверен, что он хочет быть в одной Церкви со Христом. По крайней мере, в проповедях за десять лет, которые недавно были изданы, Святейший Патриарх Кирилл постоянно говорит о Христе... и ни разу о Путине.
Я, конечно, хорошо понимаю, что скажут мне оппоненты. Они скажут, что все мои рассуждения слишком общи, что они тоже знают догматику, что это все давно известно, что им это все понятно и неинтересно. Наконец мне скажут, что я не отвечаю на актуальные проблемные вопросы сегодняшнего дня – о Путине, о власти, о выборах, о гражданском обществе и т.д. Более того, я даже соглашусь с тем, что эти вопросы обсуждать надо и, что Церковь – это голос народа (а не интернет — сообщества), который должен быть слышен. Только почему-то когда я читаю нынешние интернет — дискуссии о Церкви, о Патриархе и Путине, об известных хулиганках, мне все чаще вспоминается Льюис и созданный им образ старого беса Баламута. Пусть образ малосимпатичный и, даже может быть, не очень убедительный и удачный, но мне кажется, что Баламут... хохочет.
источник: Фома.ру
- Details
- Category: Статьи современных авторов
- Hits: 2613
Кто мы: патриоты своей земли или граждане неба? Может ли христианин любить свою родину – и какова мера этой любви? Об отечестве земном и Отечестве Небесном размышляет монах Диодор (Ларионов), православный издатель и переводчик. Его очерк о «православном патриотизме» – это лишь первая часть диптиха, посвященного участию Церкви в жизни современного общества. Вскоре будет опубликована и вторая часть, посвященная социальному служению Церкви.
Человек есть по природе существо общественное (ζῷον κοινωνικόν)[1]. Он может полноценно жить и реализовывать свои способности только в обществе других людей. С древнейших времен люди объединялись в родовые, а затем племенные союзы, которые со временем эволюционировали в более совершенную форму социальной жизни, получившую название государства. Важнейшим идеологическим фундаментом, на котором стоит всякое государство, является патриотизм.
Read more: PRO DOMO SUA: Несколько слов о Православии и национальном патриотизме
- Details
- Category: Статьи современных авторов
- Hits: 1969
Одна из ведущих идеологий современности - это либерализм. Идея, что самое важное в мире - это свободная человеческая личность, которая важнее общества, важнее государства. Конечно, мы можем сказать что это мнение в чем-то очень близко христианству. Да, именно уранополитичное христианство считает личность человека более ценной, чем не только общество, нация и государство, но даже и весь мир. "Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит" - сказал Господь.
Да, идея общества муравейника, где человек - только винтик машины, предельно далека от замысла Создателя. Бог делает все для каждого. В Церкви каждый член по своему ценен. Бог встретится с нами лицом к лицу, а не народом с народом или государством с государством. И свобода - это величайший дар Бога свободным созданиям, людям и ангелам, который даже Всемогущий оградил неприкосновенностью.
Но либерализм забыл важнейшее. Он забыл, что есть свобода от чего-то, и есть свобода чего-то. Алкоголик свободен от трезвости, но не свободен от пьянства. Христианин свободен от мира сего, но не свободен от Бога. Истинным либерализмом может быть только уранополитизм. Гражданин небесного Иерусалима свободен от обязанности лгать, которой порабощен каждый сторонник человеческих идеологий (неважно каких). Он свободен от того, чтобы рассчитывать только на свои силы, а во всем опирается только на силы Божии. Как сказал Господь, "познайте истину, и Истина сделает вас свободными". А либерализм говорит, что каждый имеет право на ложь, если он не вредит другому. Но забыли либералы, что формула эта помимо того, что сама по себе неполная (мы все таки должны мешать самоубийцам), еще и ничего не объясняет. Что значит не вредить другим? Содомиты, устраивающие парад в городе, вредят другим или нет? Вредят ли другим барыги, сажающие на наркотик? Сначала надо определить, что такое вред, а потом уже определять, что вредит, а что нет. Нам уранополитам очевидно, что содомиты вредят не только себе, но и другим. Ведь то, что общество не пресекает их беззаконий, собирает на весь народ праведный гнев Бога. Когда придет очередное цунами или землетрясение - будет ли оно вредом для тех, кто одобрял зло? Конечно будет. Но почему этого не учитывают либералы?
Ответ прост. Вторая и главная ошибка либералов, да и других гуманистов в том, что говоря, что человек - мера всех вещей, они не указывают какой человек является мерой. Можно было бы сказать, что любой человек - такая мера, но не получится. Во первых когда все мера, то измерить ничего не возможно. Это все равно, что на базаре пытаться взвесить арбуз сравнивая его на весах с другим арбузом. А во вторых либерал заведомо необъективен. Для него Гитлер, например, будет исключением. А почему, спрашивается? Ведь такой же человек. Ответ, что он причинил много вреда не принимается. С точки зрения Гитлера, он делал только добро. Так где же критерий?
Мы небесные граждане можем сказать так: Да, есть Тот, Кто мера всех вещей. - Это Богочеловек Иисус Христос. Не даром сказал Пилат про Него: "Се Человек!" Именно по Нему небесные граждане сверяют своим поступки. По Нему мы определяем, что хорошо, а что плохо. Во Христе мы имеем абсолютную свободу. Именно ради него мы отказывается от любой (либеральной, патриотической, националистической и любой другой) лжи. Господь открыл нам откуда мы взяли, кто мы и куда идем. Там, где Христос - наше единственное Отечество (и тут мы являемся истинными патриотами), Его народ - наш единственный Народ - Церковь (и в этом смысле мы истинные националисты), в исполнении Его воли наша истинная свобода (и в этом смысле мы истинные либералы) . Все в Нем, от Него и к Нему. И Ему слава во веки.
- Details
- Category: Статьи современных авторов
- Hits: 3398
Какое значение имеет в христианстве национальность?
Христос пришел спасти человека – личность. В Ветхом же Завете мышление определялось некими общими категориями (в том числе выступал и фактор народности), личность не была раскрепощена, над личностью в большой мере довлело общество. После пришествия Иисуса Христа на землю произошло освобождение самой человеческой личности, человеческого духа. Поэтому добро и зло теперь рассматриваются в личностных категориях, путь к совершенству открыт для всех, но также – и путь к погибели.
Национальность, культура, цивилизация – это земные категории, категория же вечности – дух. Сама нация возникла во времени, она является плодом определенных исторических, географических, психологических (и так далее) субстратов, в которых она развивается и существует, причем существует не изолированно, а взаимодействуя с другими нациями. Но это – категории души, а не духа. Дух же един, потому-то Господь сказал Апостолам: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28, 19).
Нация не может отречься от Бога – от Бога может отречься личность. Нация не может быть христианской, христианской может быть определенная часть людей, входящих в эту нацию. Когда говорят «христианское государство», то это только условно и не совсем верно: государство не может быть христианским, потому что и государство, и нация объединяют людей не по религиозному признаку. Нация – это прежде всего культурная общность с определенными традициями, обычаями, укладом жизни и так далее, то есть всем тем, что принадлежит земле. Христианство не зачеркивает того, что принадлежит земному бытию, но оно дает другую шкалу ценностей. Высшая ценность для нас – Божество и Богообщение, но при этом христианство не уничтожает других ценностей, оно одухотворяет их.
Некто сказал, что мы суть пришельцы на земле и что всякое отечество для нас чужбина, и всякая чужбина для нас отечество. Как это понимать?
Если мы будем смотреть с точки зрения вечности, то вообще вся земная жизнь – это один миг, она является лишь «утробным» периодом, истинная же жизнь – это жизнь вечная. Однако и ребенок, прежде чем появиться на свет, развивается в утробе своей матери, он не может отвергнуть ее организм; так и эта земная жизнь тоже есть подобие какого-то организма, в котором формируется человеческая личность. Поэтому для христиан недопустимо смотреть на земную жизнь как на абсолютную и точно так же недопустимо считать ее за ничто, так как именно здесь, на земле, происходит становление личности человека, здесь решается самый главный вопрос: с Богом или без Бога будет человек в вечности.
Церковь не национальна – Церковь сверхнациональна.
Церковь – единый народ, это – христиане!
В Церкви категория нации отсутствует – в ней люди объединены Духом Святым. Само христианство не уничтожает понятие нации как таковой: она относится к тем реалиям земной жизни, в которых мы существуем, но мы должны одухотворять их; мы не должны ничего ставить на место Божества. У нас, христиан, должна быть точная шкала ценностей: выше всего стоит Бог, выше всего стоят потребности человеческого духа.
Из книги Архимандрита Рафаила (Карелина) "Христианство и Модернизм"
- Details
- Category: Статьи современных авторов
- Hits: 3250
Христианство и мир
"Тайна христианского богопочитания не может быть разъяснена людьми, поскольку христианам передано не некое «земное изобретение», они хранят не вымысел кого-либо из смертных, им вверено не «распоряжение человеческими тайнами» (ἀνθρωπίνων οἰκονομίαν μυστηρίων), но Сам незримый Бог, Вседержитель и Творец всего, утвердил и запечатлел в их сердцах небесную Истину и Свое святое и непостижимое Слово.
Отсюда следует исключительное положение христиан в мире, описание к-рого, выдержанное в возвышенных, поэтических сопоставлениях, представляет собой шедевр раннехристианской апологетики. Христиане не отличаются от проч. людей ни страной (ϒῇ), ни языком (φωνῇ), ни одеянием, однако, проживая в эллинских и варварских городах, они являют «парадоксальное устроение своего жития» (παράδοξον ἐνδείκνυνται τὴν κατάστασιν τῆς αυτῶν πολιτείας):
«Обитают в своем отечестве, но как пришельцы (ὡς πάροικοι); участвуют во всем как граждане, но терпят все как чужеземцы, всякая чужбина им отечество, и всякое отечество - чужбина... Во плоти пребывают, но не по плоти живут. На земле находятся, но на небе жительствуют (ἐν οὐρανῷ πολιτεύονται - т. е. являются «гражданами неба»).
Подчиняются установленным законам, но своей жизнью превосходят законы. Любят всех, но всеми преследуются. Незнаемы, но осуждаемы; умерщвляемы, но оживотворяемы. Нищенствуют, но обогащают многих; всего лишены, но во всем изобилуют». Такое «неотмирное» пребывание христиан на земле не способны понять иудеи и эллины - ненавидя христиан, они не могут объяснить причины своей вражды.
М.В. Никифоров
Ещё по теме: Послание Диогнету: "Всякое отечество - чужбина".